Монтер

9-10-2013, 14:20. Р Р°Р·РјРµСЃС‚РёР»: admin

Рассказ Зощенко "Монтер" - читать:

Я, братцы мои, зря спорить не буду, кто важней в театре — актёр, режиссёр или, может быть, театральный плотник. Факты покажут. Факты всегда сами за себя говорят.

Дело это произошло в Саратове или Симбирске, одним словом, где-то недалеко от Туркестана. В городском театре. Играли в этом городском театре оперу. Кроме выдающейся игры артистов, был в этом театре, между прочим, монтёр — Иван Кузьмич Мякишев.

На общей группе, когда весь театр в двадцать третьем году снимали на карточку, монтёра этого пихнули куда-то сбоку — мол, технический персонал. А в центр, на стул со спинкой, посадили тенора.

Монтёр Иван Кузьмич Мякишев ничего на это не сказал, но в душе затаил некоторую грубость. Тем более, что на карточку сняли его вдобавок мутно, не в фокусе.

А тут такое подошло. Сегодня, для примеру, играют «Руслан и Людмила». Музыка Глинки. Дирижёр — маэстро Кацман. А без четверти минут восемь являются до этого монтёра две знакомые ему барышни. Или он их раньше пригласил, или они сами подошли — неизвестно. Так являются эти две знакомые барышни, отчаянно флиртуют и вообще просят их посадить в общую залу — посмотреть на спектакль. Монтёр говорит:

— Да ради бога, медам. Сейчас я вам пару билетов устрою. Посидите тут, у будки.

И сам, конечно, к управляющему.

Управляющий говорит:

— Сегодня выходной день. Народу пропасть. Каждый стул на учёте. Не могу.

Монтёр говорит:

— Ах так,— говорит.— Ну, так я играть отказываюсь. Отказываюсь, одним словом, освещать ваше производство. Играйте без меня. Посмотрим тогда, кто из нас важней и кого сбоку сымать, а кого в центр сажать.

И сам обратно в будку. Выключил по всему театру свет, замкнул на все ключи будку и сидит — флиртует со своими знакомыми девицами.

Тут произошла, конечно, форменная неразбериха. Управлющий бегает. Публика орёт. Кассир визжит, пугается, как бы у него деньги в потёмках не взяли. А бродяга, главный оперный тенор, привыкший всегда сыматься в центре, заявляется до дирекции и говорит своим тенором:

— Я в темноте петь тенором отказываюсь. Раз,— говорит,— темно — я ухожу. Мне,— говорит,— голос себе дороже. Пущай ваш монтёр поёт.

Монтёр говорит:

— Пущай не поёт. Наплевать на него. Раз он в центре сымается, то и пущай одной рукой поёт, другой свет зажигает. Думает — тенор, так ему и свети всё время. Теноров нынче нету!

Тут, конечно, монтёр схлестнулся с тенором.

Вдруг управляющий является, говорит:

— Где эти чёртовы две девицы? Через них наблюдается полная гибель. Сейчас я их куда-нибудь посажу, леший их забодай!

Монтёр говорит:

— Вот они, чёртовы девицы! Только не через их гибель, а гибель через меня. Сейчас,— говорит,— я свет дам. Мне энергии принципиально не жалко.

Дал он сию минуту свет.

— Начинайте,— говорит.

Сажают тогда его девиц на выдающиеся места и начинают спектакль.

Теперь и разбирайтесь сами, кто важнее в этом сложном театральном механизме.

Конечно, если без горячности разбираться, то тенор тоже для театра — крупная ценность. Иная опера не сможет даже без него пойти. Но и без монтёра нет жизни на театральных подмостках.

Так что они оба-два представляют собой одинаковую ценность. И нечего тут задаваться: дескать, я — тенор. Нечего избегать дружеских отношений. И сымать на карточку мутно, не в фокусе!

Р’РµСЂРЅСѓС‚СЊСЃСЏ РЅР°Р·Р°Рґ